Язык — это не изобретение человека, он нам дан, и мы, хотя иногда и изобретаем отдельные слова, в общем, не властны над языком. И уж какой родной язык дан Богом — с тем и живи. Русским не повезло с географией (хотя тоже это ещё как посмотреть...) а как насчёт языка? Вот например в смысле длины слов: как он, русский-то, хорош ли?Интуитивно длина — это число букв, ещё вот длительность — время звучания произносимого слова. Факт известный: в одних языках слова по-преимуществу короткие, в других — длинные. Например, английский, китайский — коротко-, а русский или, допустим, венгерский — длиннословные. Также интуитивно кажется, что короткословие — хорошо, а длиннословие — не очень. Но вот интереснейшие соображения языковеда, которые говорят об ином.
Кстати, вотъ это въ современномъ англійскомъ безконечное прибавленіе словъ, которымъ они еще находятъ силы похваляться — молъ, языкъ развивается, у насъ уже мильонъ одно слово, и мильонъ первое это глаголъ "to web2.0" — лучшее свидѣтельство недостаточности хваленыхъ скупыхъ и минималистичныхъ средствъ англійскаго, когда, по легендѣ, одно "ку" легко и изящно вмѣщаетъ бездны и палитры смысловъ. Либо наличныхъ средствъ языка всегда хватаетъ для передачи всего, что бы ни понадобилось, — либо для всего, что понадобится сказать хоть разъ, придется выдумывать слово, и чѣмъ слабѣе будетъ расчлененность фонемъ, словъ и синтаксиса въ основномъ корпусѣ языка, тѣмъ насущнѣе станетъ дурная безконечность конкретизаціи, тѣмъ дробнѣе, одноразовѣе, но и необходимѣе и привязчивѣе будутъ всѣ милліарды словъ, которыми помянутый корпусъ обрастетъ, какъ дикимъ мясомъ. Собственно, вотъ еще точка сходства новоанглійскаго со старокитайскимъ: въ послѣднемъ, напримѣръ, есть слово — уже забылъ, честно говоря, какъ звучитъ, но пусть будетъ "юнъ" — означающее "вороной конь съ бѣлыми бабками". Оно кажется, что для поэзіи это хорошо, да вотъ ничего подобнаго; только начни напирать въ эту сторону, и съ неизбѣжностью появится слово, означающее: человѣкъ, что занялъ у меня два червонца до среды, а когда я спросилъ долгъ, раскровянилъ мнѣ рожу, а міровой еще и штрафъ мнѣ присудилъ, и все это, сами понимаете, будетъ звучать какъ "юнъ". Вы вдумайтесь въ этотъ адъ-то.
Подумалось же это послѣ разговора:
— По-моему, нельзя, посмотрев, к примеру, The Matrix, не прийти к выводу, что английский прекрасен:
Neo: I just thought... you were a guy.
Trinity: Most guys do.
— Просто односложность всѣхъ словъ создаетъ на пустомъ мѣстѣ иллюзію афористичности и мѣткости. Чѣмъ хуже по сути реплика "Парни такъ и думаютъ"? А односложности словъ мнѣ хватило въ китайскомъ. Тамъ и понимаешь, что длинныя слова — даръ Божій, которому еще надо умѣть соотвѣтствовать.
— В том-то и дело, что в английском предложении гораздо меньше информации, чем в русском.
— Пожалуйста: "Всѣ парни думали". Здѣсь еще меньше информаціи, потому что глаголъ не удваивается псевдоглаголомъ, и нѣтъ мелочнаго ненужнаго уточненія (most вмѣсто all), которое только нарушаетъ монолитность смысла. Вообще же низкокалорійность языка — еще не достоинство, и абсолютъ краткости приводитъ не къ совершенству, а къ анекдоту про рыбаковъ: "But why?" — "But how?" Есть золотая мѣра простоты, которую англійскій давно покинулъ. Свобода отъ сложнаго синтаксиса — это, говоря по правдѣ, просто отстутствіе синтаксиса.
Из комментов:
интересное наблюдение про длинные слова и дар Божий - ведь действительно в
русском ответственность больше получается, в силу бОльших возможностей.
Объ отвѣтственности, признаться, я не задумывался, а лишь объ огромной легкости,
которая бываетъ, когда каждое слово неповторимо и узнаваемо.
А вѣдь очень стоитъ подумать, какъ это вліяетъ на мышленіе — когда у слова нѣтъ
звукового облика, безраздѣльно ему принадлежащаго — то есть по сути вообще его
нѣтъ; я раньше задумывался лишь о вліяніи на мышленіе ероглифическаго письма —
но это тривіально, да и что толку, если знакъ какъ разъ индивидуаленъ и образенъ —
а половина населенія, кстати же, неграмотна.
Возможно современный английский ближе к математическому - где дикое количество
символов и полностью выхолощен смысл за пределами (довольно произвольного)
набора фактов, стоящего за каждым символом; признаться, мне и с матем.
Образованием последний всегда давался с трудом, именно ввиду произвольности
обозначений. Но математический язык также даёт немыслимые преимущества при
теоретической работе с техническими-инженерными конструкциями.
С другой стороны, интересно что в современной православной англоязычной
литургической практике (созданной по большей части русскими 19-начала 20в,
титанами) используется по возможности т.н. перевод Библии короля Джеймса,
кажется, 16 в, где язык ещё остатки падежей сохраняет и вообще куда более
похож на немецкий.
Лютой силы преимущество на какой-то очень узкой полосѣ дѣйствительности
такой языкъ, навѣрное, и долженъ давать. Что мы, собственно, и видимъ.
А съ переводомъ все понятно; китайскую литургію тоже дѣлали на вэньянѣ,
иначе нельзя. На вэньянѣ, впрочемъ, тоже нельзя; получилась такая заумь,
что никакого Хлѣбникова не надо.
Итак, длинные слова — в некоторых отношениях "хорошие", а короткие — "плохие". Но совсем длинные слова, вроде английского comprehensibilities тоже становятся плохими, просто из-за неудобства употребления. Поэтому должен существовать оптимум длины, это вам любой математик скажет. Предположу, что это область где-то от 5 до 12 букв. Слова "божественной" длины.
