Как выглядит такой изобразительный персонаж, как крестьянка, на картинах художников дореволюционной
старой Россiи и картинах пост-революционных? Прежде всего зрителю видно, что старороссiйская крестьян-
ка — это идентичность традиционная. Что это значит? А то, что у этого персонажа, принадлежащего к тради-
ционной крестьянской культуре, весь внутренний мир (переживаний и психосознательных реакций) спроеци-
рован вовне: отражён в традиционном костюме, окружающем предметном бытовом мире, традиционной кре-
стьянской архитектуре и пр. Старорусская крестьянка, грубо говоря, ничего не держит внутри: если плачет,
потому что мужа забрили в солдаты, то делает это только исполняя специально предусмотренные в культуре
заплачки, причитания, жалобы или, в качестве вершины жанра, — протяжную лирическую песню. Эти песни
использовались в похожих ситуациях уже много веков, их исполняли уже множество других крестьянок, бабу-
шек и прабабушек, и продолжают исполнять в данный момент. Поэтому они так отточены по форме: из них уб-
рано всё несущественное или сорное или сиюминутное, а оставлено нечто неизменное, если не сказать —
вечное. И так во всём, таково устройство и функционирование традиционной культуры. "Внутреннее есть то
же, что внешнее". Это не значит, что переживания неподлинны, нет, просто они окультурены, им придана
культурная форма. В этом смысле традиционная крестьянка — предельно культурна:
И что же делает с образом крестьянки революция?! Да то же самое, что революция делает с традиционной
личностью: уничтожает всё это внутреннее богатство и традиционное содержание. Революция опустошает и
выхолащивает. От индивидуума предельно культурного революция оставляет лишь внешнюю антропообраз-
ную оболочку, чистую функциональность. От многомерной идентичности революция оставляет утилитарную
одномерность, которую зато теперь можно использовать на стройках социализма, перевоспитывать в трудо-
вых концлагерях и назначать героинями-стахановками:
